Вагоны первого класса реклама объявила «самым роскошным экипажем с момента изобретения колеса». Купе были отделаны красным деревом и орехом, хрустальными бра и дорогими коврами. К ним примыкали ванные комнаты с кранами из позолоченной бронзы и кафелем, расписанным по эскизам Альфонса Мухи. Меню вагона-ресторана было копией меню парижского Ritz (неудивительно: ведь шефа переманили именно оттуда). К услугам же тех, кто даже в дороге желал ощущать себя в своем лондонском клубе, был специальный «сигарный» вагон - с покойными кожаными креслами, тяжелыми шторами, дубовыми книжными полками, коллекцией портвейнов и особой подвеской, поглощавшей стук колес.
За каждым рейсом экспресса жадно следили светские хроникеры всей Европы, а блестящий список пассажиров, казалось, переписывался непосредственно из Who’s Who.
Поезд отправлялся с Восточного вокзала в Париже, шел через Мюнхен и Вену и 82 часа спустя, проехав примерно 3 200 километров, прибывал на вокзал Сиркеджи. Самым каверзным участком было лоскутное одеяло Балкан, где случались приключения: в начале 1890-х поезд был остановлен взбунтовавшимися сербскими гайдуками, которые объявили, что берут всех пассажиров в заложники (но времена были вегетарианские, и гайдукам и в голову не пришло как-то обидеть пленников). Эпизод, легший в основу «Убийства в Восточном экспрессе», имел место в 1929 году, когда поезд несколько дней простоял в снежных заносах. Добравшись до Стамбула, можно было переправиться через Босфор и отправиться дальше на Багдадском экспрессе - почти столь же роскошном. Остальные ехали в отель Pera Palace. За самыми почетными гостями присылали не какой-нибудь банальный экипаж, а портшез. Портшез тот и сейчас стоит в холле Pera Palace; надпись на табличке несколько лакейским слогом напоминает, что в нем доставляли в отель «настоящих знатных аристократов».