Ночные ныряния
Хотя Средиземное море у берегов Турции уступает Красному морю в разнообразии подводного мира, но и здесь можно насладиться обществом кефали, макрели, красных червей, актиний, осьминогов, крабов, побродить в зарослях кораллов. Но главное, зачем приезжают в Анталию любители погружений, - это затонувшие города, целые пласты древних амфор и запутанные пещеры. Найти себе подходящую команду не составляет труда. В одном из портов Анталии, где причалены 15-20-местные яхточки, я познакомилась с соотечественниками, жаждущими приключений и авантюр. С нами в море отправился турецкий инструктор с редким именем Тургай.
Мы держали курс на бухту Кабабурун, расположенную на полпути из Анталии в Кемер. Это излюбленное место профессиональных дайверов. Здесь на глубине 30 метров лежит затопленный французский корабль "Париж". Нашу компанию лихорадило от предвкушения неизведанного. Нетерпение достигло апогея, когда Тургай раздал гидрокостюмы и акваланги.
- Теперь - на дно! - скомандовал он.
Команда, вытянув ноги "ножницами", шагнула с палубы в воду и исчезла. Мы погружались. Под водой шмыгали беспокойные стайки мальков. Большие рыбы плавали медленно и вальяжно, демонстрируя упитанные бока, которые по окраске напоминали российский флаг.
"Париж" появился со дна неожиданно, как унылый призрак. Судно лежало с задранным вверх носом, словно что-то вынюхивая. В остатках деревянной обшивки устроили домики рачки и какие-то мохнатые червяки. Металлический скелет облюбовали водоросли и моллюски. В камбузе расположился величавый краб, недовольный, что я его потревожила светом фонарика. Полусонная мурена выглядывала из прекрасно сохранившегося фаянсового камина.
И тут я увидела аквалангиста из нашей команды со смешной фамилией Задиралко. Он полностью оправдывал свою фамилию, поскольку в тот момент пытался заехать ластой по физиономии гигантскому осьминогу. Осьминог недовольно шевелил щупальцами и, кажется, обижался на Задиралко. Хулиганов разнял инструктор, используя характерный международный жест, впрочем, не относящейся к языку дайверов. Запас кислорода в баллоне был уже на исходе, и пришлось всплывать.
- Чтоб не закессонило! - в один голос произносит команда и опрокидывает стаканы с профессиональным напитком аквалангистов - ромом. После двух тостов хочется вернуться в бездну и отыскать осьминога: зачем он обижал нашего Задиралко? Или все было наоборот... Но следующее погружение только ночью.
Это, нужно признать, одно из самых приятных ощущений в жизни настоящих дайверов. Любое движение повторяет фосфоресцирующий планктон. Зов таинственной бездны ощущается каждой клеточкой тела. "Старайся не задерживать дыхание. И никогда не всплывай быстрее, чем пузыри выдыхаемого воздуха. Никогда..." - вспоминала я напутствие инструктора. Да где уж тут увидишь их, эти пузыри, если кругом сплошная средиземноморская ночь и различим только свет фонарика.
Черная пропасть под ногами. Луч света выхватывает из темноты странные формы жизни, которые днем не замечаешь. Чьи-то зеленоватые глаза...
Двухметровый "цветок" причудливой формы, раскачивающийся в такт движению воды. В ночное время в море активизируются все представители флоры и фауны. Рыбы, как мне показалось, более игриво, а порой даже фривольно вертят хвостами. Встреча с морским котом, которого раньше приходилось видеть только на картинках, внушает благоговейный трепет. Даже хочется заплакать от переизбытка чувств, но здесь и так достаточно мокро. А вот и вожделенная находка -старинная греческая амфора. Она такая скользкая от водорослей и страшненькая от времени, что я невольно выпускаю ее из рук. Тут же жалею об этом и пытаюсь найти, но тщетно. Суровый инструктор делает выразительный жест большим пальцем прямо у моего фонаря. Это означает, что нужно всплывать.
Вперед ногами
Наша компания хотела новых приключений, поэтому из аквалангистов мы решили срочно переквалифицироваться в рафтеры. Из отеля нас увезли на так называемом долмуше, эдакой тупорылой машине (простите за неизящное сравнение, но оно, как никакое другое, подходит к местному автобусу, резво снующему по самым крутым уступам горных дорог). "Долмуш" в переводе с турецкого значит "набит битком" (помните плотно набитую фаршем долму?). На самом деле это вполне комфортабельное средство передвижения с мягкими креслами и кондиционером.
Через пару часов гонки мы оказались у деревни Бешконак на базе одной из фирм, занимающихся коммерческим рафтингом.
Турецкие горные речки изобилуют всевозможными порогами и порожками различной категории сложности, подводными камнями, "бочками", водоворотами и всякими другими "прибамбасами", словно специально созданными природой для пущего удовольствия рафтеров. Нам предстояло пройти участок длиной около 30 километров по реке Копрукай, отмеченной второй категорией сложности и расположенной в национальном парке Koprulu Kanyon. Нас ожидали препятствия в виде двадцати "детских" порожков и одного "взрослого" порога с вкусным названием Рулет.
Перед "детской" речкой суетилось не менее сотни нам подобных, желающих испытать себя. Причем это не были накачанные спортсмены, а все больше упитанные дамы с детьми и отцы семейств, как в старые времена в Крыму. Там и сям слышались взволнованные возгласы соотечественниц: "Не подходи к воде без спасжилета!"
- Do you have many Russian visitors this year? - спросила я нашего нового инструктора.
- До фига! - ответил он по-русски. Нам выдали рафт, весла, спасжилеты и шлемы. Рафт был сделан из высококачественной резины, по прочности не уступающей стали, по утверждению всезнающего Задиралко. Это самое устойчивое средство для сплава. Но сидеть на его краю было непривычно и неудобно. Держаться нужно ногами за специальные резиновые валики на дне рафта. Ноги скользили и расползались в разные стороны, неестественно изгибаясь. Шлем то и дело падал на глаза. Турецкое солнце жарило вовсю, а быстрое течение неумолимо несло рафт вперед.
Скорость на воде воспринимается совершенно иначе, нежели на суше: более остро и гораздо восторженнее. Она больше ощущается мышцами, нежели разумом. Насколько слаженно команда гребет веслами настолько быстро и грамотно удается пройти сложные места. На порогах рафт подпрыгивает и норовит выскользнуть из-под вас. Визги и зовы мамаш растворяются в шуме падающей воды. Интересно проходить водовороты, где течение разбито на несколько потоков. Один может быть направлен вперед, а другой, "неправильный", - назад. Здесь гребцам, сидящим с одной стороны рафта, нужно грести в одну сторону, а гребцам с другой стороны - в противоположную. В такие моменты тело прекращает быть индивидуальным объектом и становится частью сложной системы под названием рафт, спорящей с бушующей водной стихией. Вот где реальная возможность проверить тонус мускулатуры!
Перед Рулетом нас отправили на сушу для специального инструктажа. Проводник нарисовал на песке карту реки и маршрут прохождения последнего и самого сложного порога. Попадая в центр Рулета, все лодки неминуемо переворачиваются. Здесь бурлящая вода падает с высоты двух метров. Поэтому гид настойчиво нам рекомендовал пройти по самому краю порога, ибо миновать его совсем невозможно. Взглянув на своих спутников, я почувствовала, как мое сердце ушло в пятки. У каждого из них, а особенно у Задиралко, на лбу большими красными буквами было написано: "Идем по центру!".
Рулет опасен не столько двухметровой высотой, сколько бурлящей "бочкой" под ним. Так называется на языке рафтеров кипящий водоворот, где вода, ударяясь о камни, идет против течения. Попадая в "бочку", нужно грести изо всех сил, иначе эта самая "бочка" вас "закусит" и лодка неминуемо перевернется.
Мы неслись прямо к сердцу Рулета. Сильный толчок и животный страх, к которому примешивался щенячий восторг, отбросили меня на дно рафта. Мои спутники ожесточенно гребли и весело матерились. Когда порог был позади, мы оглянулись. Каяк, идущий за нами по центру Рулета, стремительно переворачивался. Гребцы барахтались в воде. К ним спешили спасатели. "Вперед ногами плыви, здесь камни!" -закричал наш инструктор и бросился на помощь. Каякеры капризно отбивались от спасателей и пытались перевернуть лодку сами. Вернулся наш инструктор, слегка обиженный:
- Вот вы не слушать меня, плыть головой вперед, а там камни.
Танцующие на джипе
К юго-западу от Анталии расположена горная гряда Бейядаглари. Турецкие горы не отличаются значительной высотой (в среднем не выше 2000 метров), но зато они довольно живописны. Чтобы убедиться в этом самостоятельно, наша команда оседлала джипы.
Наш веселый желтенький "лендровер" резво карабкался вверх по горе Тахтали (2375 метров). В Турции почему-то не принято асфальтировать горные дороги, поэтому автомобиль слегка "знобило". Пассажиры методично подпрыгивали и радостно повизгивали. В джипе предусмотрительно были ликвидированы боковые стекла и крыша, дабы пассажиры не стукались о них головами и другими нужными частями тела. В роли водителя выступал необыкновенно довольный Задиралко.
"Лендровер" настойчиво пылил все выше и выше. Колдобины и камни проходили под колесами все отчетливее.
- Эх, знать бы, в каком состоянии подвеска у этой колымаги, можно было бы завернуть виражи покруче, - горячился Задиралко.
В горах бывают не только отвесные стены. Милостивая природа создала специально для искателей приключений горные перевалы, а в них - прозрачные холодные речки. Пропыленная и поджарившаяся на тридцатипятиградусной жаре, наша команда рухнула в воду так, что даже речка вышла из берегов. Общительный Задиралко поймал маленькую черепашку и принялся гладить ее, приговаривая:
- Зачем же тебя, турецкую дурочку, так высоко в горы занесло? Ну ничего, мы возьмем тебя с собой.
Я почувствовала подвох в причитаниях Задиралко. Впереди на высоте 2000 метров нас ждал обед.
- Не дам сожрать черепаху! - запротестовала я.
- Не верь ей, - продолжал "уговаривать" Тортилу Задиралко, - поехали с нами, я тебя есть не буду. Я форель заказал. Я возьму тебя в Москву и буду любить как домашнее животное.
Черепашка отворачивалась и втягивала голову в панцирь.
- Я ей не понравился, - совершенно искренне огорчился Задиралко.
Никогда я еще не видела этого парня таким печальным. Захотелось его как-то утешить, и я объяснила ему, что на большой высоте наступает легкое кислородное голодание, похожее на опьянение от шампанского. У всех оно проявляется по-разному. У кого-то обостряются зрение и слух, а вот он, Задиралко, влюбился в черепаху.
- Дура! - сказал Задиралко. - Просто я очень люблю черепаховый суп. Я бы и с тобой поделился, если бы ты мне не мешала. А теперь на, забирай свою черепаху и люби ее сама. Все равно она слишком тощая.
...На высоте 2000 метров под вековой чинарой притулился ресторанчик. В бассейне плавала серебристая форель, и мы смогли выбрать себе по рыбине на обед. К ней нам подали поджаренные плоды кактусов и острый соус. От черепахового супа, обозначенного в меню, Задиралко почему-то отказался.
Знакомство с Кати Сарк
Темнеет в горах рано и быстро. Не успели мы съесть мороженое на десерт, как солнце провалилось за западный бок Тахтали, и нашу чинару окутала кромешная тьма.
- Все, немедленно уходим из ресторана, - скомандовал Задиралко.
- У турок не принято освещать горные дороги! Куда ж мы пойдем в такую темень? - испугалась было я.
- В бар.
В баре было светлее, чем под чинарой. Мой спутник живо расположился за стойкой и деловито окинул взглядом стройные ряды бутылок. Я старательно изучала карту вин, раздумывая, чего бы выпить. Но Задиралко отобрал у меня меню и бросил за стойку.
- Я не дам тебе продемонстрировать пошлый женский вкус! - нагло заявил он. - Сегодня мы пьем шотландское виски "Кати Сарк".
- Я не пью виски.
- Ты не пьешь обычное виски, а это совершенно сногсшибательный напиток, - спорил упрямый Задиралко.
В это время бармен поставил на стойку бутылку и два стакана. Наполнив их до половины льдом, он щедро плеснул виски.
- За горы! - сказал Задиралко и одним махом опрокинул стакан, захрустев ледышками.
Крепкий и терпкий запах, исходивший от виски, сопровождался неожиданно мягким, бархатистым вкусом с легким привкусом дымка. За вторым стаканом Задиралко пришел в благостное расположение духа и приступил к моему просвещению, рассказав историю поглощаемого нами напитка. Оказывается, название виски дала поэма шотландского поэта XVIII века Роберта Бернса "Том 0'Шан-тер". Кати Сарк в поэме звали быстроногую красивую ведьму, погнавшуюся за главным героем и пытавшуюся его убить. В середине XIX века в Шотландии построили парусный клипер, которому дали название "Кати Сарк" по имени бернсовской ведьмы, чья вытянутая рука украсила нос корабля. Этот клипер считался самым быстроходным и проходил за 69 дней от Австралии до Англии.
- А при чем тут виски? - недоумевала я.
- Виски получило название "Кати Сарк" в 1923 году, - сообщил Задиралко, с видимым удовольствием приканчивая третий стакан. - И не смей сомневаться в моей памяти. Все, что касается моих дорогих событий, будь то мой день рождения, годовщина развода или день рождения "Кати Сарк", я помню всегда, потому что это свято.
Из глубин своей удивительной памяти Задиралко выудил сведения о том, что некая фирма Berry Bros, которая существовала аж с конца XVII века и имела Королевское разрешение № 3 на торговлю алкоголем, решила выпустить новую марку шотландского виски и назвать его по имени знаменитого клипера все в том же дорогом для Задиралко 1923 году. Известный шотландский художник Джеймс МакБей разработал этикетку, которая и сегодня остается такой же, какой он нарисовал ее тогда, с рукописной надписью названия и более правильным Scots вместо всем привычного Scotch. "Кати Сарк" сразу же стала одной из лидирующих марок виски во всем мире, особенно США.
- Лгун несчастный! Американцы не могли оценить вкус "Кати Сарк", потому что в 1920 году в США был введен "сухой закон", - вдруг вспомнила я за четвертым стаканом.
- А кому "сухой закон", скажи на милость, мешал пить? - удивился Задиралко. - Знаменитый контрабандист Вильям МакКой постоянно закупал у хитрых братьев Брос виски и переправлял его через Багамы в США. А легендарный американский гангстер Джек Даймонд даже заявился в лондонский магазин Berry Bros, чтобы лично сделать заказ и вывезти партию любимого виски, используя для этого целый таксомоторный парк. Если бы турки были порасторопнее, они бы сделали так же. А то у нас бутылка уже закончилась.
- Это была последняя "Кати Сарк", - поспешил заверить Задиралко бармен, усердно протиравший и без того чистые бокалы.
- Тогда пора петь песни, - решил Задиралко и затянул: - Ой, мороз, мороз!
Судя по округлившимся глазам бармена, до этого он не был знаком с русским фольклором.
- Это грустная песня? - спросил он меня шепотом.
- Нет, радостная, - поспешила успокоить его я.
- Пусть он перестанет радоваться, -жалобно попросил турок, - а я ему за это принесу еще одну бутылочку "Кати Сарк", которую приберег для себя. Бесплатно. Только не надо петь.
Задиралко не пришлось долго уговаривать.
Светлана СЕМИНА