Re: Тысяча и одна ночь:)
Добавлено: 2015/10/24 22:42
И пошла с тех пор окрест молва, - дескать, поселилась в дремучем лесу женщина лику страшного. Откуда и зачем пришла неведомо, чем живёт непонятно, но только изба у неё стоит на куриных ногах и вертится весь день то к лесу передом, то совсем уж неприличным местом. И кличут женщину по-нездешнему: баба Йага. Словом, ничего хорошего от неё ждать не приходится.
Однако, несмотря на суеверия, находились отчаянные любопытствующие, кои под покровом утренних сумерек прокрадывались к избушке на расстояние подгляда и, затаившись за складками местности, вели потайные наблюдения ради последующего информирования интересующейся общественности.
Бабай-ага, разумеется, примечал всех этих пластунов, только виду не показывал. И для веселья и разнообразия анахоретской своей жизни, едва учуяв духмяной аромат прелых порток незваных гостей, он громким голосом принимался читать сочинения древних поэтов на языке оригинала, притоптывал, приплясывал и крутился на одной ноге (крутился почему-то всегда на правой, откуда и пошёл слушок, что она, дескать, костяная). При этом он шибче прежнего гремел тиглями, перегонными кубами, ретортами, нитрато-тестерами и прочей лабораторной кухней, выпуская из окна клубы ядовито-зелёного пара своих научных изысканий.
Изумлённая рассказами очевидцев общественность принесла своим деревянным идолам искупительную кровавую жертву молодыми прекрасными девицами и зареклась наведываться во владения злой и страшной колдуньи.
К этому же периоду относится окончательное решение Бабая-аги перестать мыться, ибо, по его собственному выводу, нет ничего естественнее естества. Да и некогда, т.к. работа по созданию Чудо Богатыря in vitro подошла к концу, и пора было переходить к исследованиям на подопытных существах. Тут-то и спохватился Бабай-ага, - напрасно он своими ужимками распугал всю аудиторию. Спохватиться спохватился, но мыться не начал. Ибо мудр был и начитан. А сказано в древних книгах: "Была бы рыбка, а дурачок-рыбачок всегда найдётся".
И верно.
Как уже было говорено, у окрестных народностей существовала неясная до сей поры тяга жертвовать своим идолам самых красивых девиц. Чуть дождик зарядит, они тут же хвать первую девку на деревне, и тащат ея к ногам идолища, дабы обагрить их еённой непорочной кровушкой. Дикие нравы. И, главное, хоть бы помогало. Ан нет. Бывало, всех девок переведут, а дождю хоть бы хны, - весь урожай гниёт на корню. Именно с тех пор строки доморощенного пиита "Взмах топора, - брызнула кровь: добрая нынче будет морковь" воспринимались тогдашней прогрессивной частью населения не более чем глумливый сарказм.
Словом, девки на выданье были крайне дефицитным товаром. Добры молодцы за них бились дубьём насмерть.
И жил тогда неприметный парень именем Коська. Мож он и не Коська был совершенно, но, так как косил он на один глазок, имечко прилепилось к нему накрепко. Был он дрыщ, и был он нищ. Одним словом, никакой надежды на плотские утехи и продолжение рода. Думаете, это всё? Как бы не так. Был Коська ко всему прочему полнейшим импотентом. С самого детства. И всем об этом его стыдном изъяне было ведомо.
И вот, когда в очередную Купальскую Ночь добры молодцы охотились за девками по папоротниковым зарослям, Коська не выдержал унижений и одиночества и отважился идти с поклоном к злой бабе Йаге. "Или голова в кустах или ...". А что "или" он придумать не мог, т.к. не силён был ни в чём. И с этим чувством шагнул Коська в дремучий лес.
Продолжение следует.
Однако, несмотря на суеверия, находились отчаянные любопытствующие, кои под покровом утренних сумерек прокрадывались к избушке на расстояние подгляда и, затаившись за складками местности, вели потайные наблюдения ради последующего информирования интересующейся общественности.
Бабай-ага, разумеется, примечал всех этих пластунов, только виду не показывал. И для веселья и разнообразия анахоретской своей жизни, едва учуяв духмяной аромат прелых порток незваных гостей, он громким голосом принимался читать сочинения древних поэтов на языке оригинала, притоптывал, приплясывал и крутился на одной ноге (крутился почему-то всегда на правой, откуда и пошёл слушок, что она, дескать, костяная). При этом он шибче прежнего гремел тиглями, перегонными кубами, ретортами, нитрато-тестерами и прочей лабораторной кухней, выпуская из окна клубы ядовито-зелёного пара своих научных изысканий.
Изумлённая рассказами очевидцев общественность принесла своим деревянным идолам искупительную кровавую жертву молодыми прекрасными девицами и зареклась наведываться во владения злой и страшной колдуньи.
К этому же периоду относится окончательное решение Бабая-аги перестать мыться, ибо, по его собственному выводу, нет ничего естественнее естества. Да и некогда, т.к. работа по созданию Чудо Богатыря in vitro подошла к концу, и пора было переходить к исследованиям на подопытных существах. Тут-то и спохватился Бабай-ага, - напрасно он своими ужимками распугал всю аудиторию. Спохватиться спохватился, но мыться не начал. Ибо мудр был и начитан. А сказано в древних книгах: "Была бы рыбка, а дурачок-рыбачок всегда найдётся".
И верно.
Как уже было говорено, у окрестных народностей существовала неясная до сей поры тяга жертвовать своим идолам самых красивых девиц. Чуть дождик зарядит, они тут же хвать первую девку на деревне, и тащат ея к ногам идолища, дабы обагрить их еённой непорочной кровушкой. Дикие нравы. И, главное, хоть бы помогало. Ан нет. Бывало, всех девок переведут, а дождю хоть бы хны, - весь урожай гниёт на корню. Именно с тех пор строки доморощенного пиита "Взмах топора, - брызнула кровь: добрая нынче будет морковь" воспринимались тогдашней прогрессивной частью населения не более чем глумливый сарказм.
Словом, девки на выданье были крайне дефицитным товаром. Добры молодцы за них бились дубьём насмерть.
И жил тогда неприметный парень именем Коська. Мож он и не Коська был совершенно, но, так как косил он на один глазок, имечко прилепилось к нему накрепко. Был он дрыщ, и был он нищ. Одним словом, никакой надежды на плотские утехи и продолжение рода. Думаете, это всё? Как бы не так. Был Коська ко всему прочему полнейшим импотентом. С самого детства. И всем об этом его стыдном изъяне было ведомо.
И вот, когда в очередную Купальскую Ночь добры молодцы охотились за девками по папоротниковым зарослям, Коська не выдержал унижений и одиночества и отважился идти с поклоном к злой бабе Йаге. "Или голова в кустах или ...". А что "или" он придумать не мог, т.к. не силён был ни в чём. И с этим чувством шагнул Коська в дремучий лес.
Продолжение следует.